RS: Тексты звучат сборником странных снов, наблюдаемых в тот самый момент, когда вы от них только что пробудились и висите между сном и реальностью.

Bowie: (Смеясь) Ну так ведь я всегда так пишу. В этом за последние годы ничего не изменилось.

RS: Но ведь альбом вертится вокруг того, каким образом управиться с реальностью.

Bowie: Да, тоже верно. Но не в том смысле, что на альбоме есть какая-то красная нить. Так же как на любом альбоме, какой я когда-либо записал, это – всего лишь собрание песен, над которыми я работал или которые скопились к тому моменту, как началась запись. В этом преимущество контракта с "Коламбией". Они дают мне свободное пространство, я могу издать пластинку, когда хочу. Раньше частенько бывало так: "О боже, сколько мне еще ждать, пока мне можно будет издать новый альбом?" Исходя из собственного опыта могу сказать, что в большинстве фирм ты должен ждать как минимум 18 месяцев, иногда даже 2 года, и для меня это невыносимо, потому что я слишком много пишу. Последний раз такое было в начале 90-х, когда я сделал альбом Тин Машин, "Black Tie White Noise" и саундтрек к "Buddha of Suburbia" друг за другом. В таком темпе мне было вполне вольготно, а потом пришел великий тормоз, когда я перешел... куда же я перешел?... ах да, когда я перешел на "Верджин". Теперь – снова, как в старину. "Коламбия" такая невероятно большая фирма. Думаю, они даже не заметили, что я с ними подписал договор.

RS: Каково вам сейчас работать с Тони Висконти? У вас ведь были в прошлом личные проблемы.

Bowie: Да, мы с ним поссорились в начале 80-х. Кое-что чисто личное, насколько припоминаю, и какое-то время мы друг на друга дулись...

RS: Почему?

Bowie: (игнорируя вопрос)... Но уже в начале 90-х мы с ним заговорили о том, не стоит ли снова поработать вместе. Мы с ним возобновили контакт, подолгу разговаривали и уладили все проблемы на свете. Если честно, мы сейчас ближе, чем были в 70-х. И я, и Тони – мы оба прошли через столько хороших и плохих периодов в жизни. Теперь я могу такие вещи рассматривать задним умом – ну, типа, человек понимает, что в жизни важнее. Нет, серьезно, у дас действительно крепкая дружба.

RS: Висконти – ваш самый старый друг?..

Bowie: Нет, у меня есть еще два... Что ты имеешь в виду – самый старый, в смысле возраста или в смысле, сколько я его знаю?

RS: В смысле, сколько вы его знаете.

Bowie: Двое моих самых старых друзей, это Джоффри МакКормак и Джордж Андервуд. (Оба как музыканты, а Андервуд и как художник, автор обложек к альбомам, активно участвовали в карьере Боуи в ее ранний период. – прим.ред.)

RS: Вы все еще поддерживаете с ними связь?

Bowie: О да, постоянно. Мы все вместе ходили в одну школу. Не знаю, сколько людей моего возраста – под 60, то есть, – вообще поддерживают контакт со своими школьными друзьями. Неплохое достижение!

RS: Особенно для такой богатой изменениями биографии, как у вас, можно было бы подумать, что вы оставили большинство друзей где-то по дороге на обочине.

Bowie: Ну, знать пару людей всегда хорошо, не взирая на лица (смеется громко и расслабленно). Само собой, ты пересекаешься время от время со многими людьми, но всего пара из них – действительно круты [terrific] и становятся настоящими друзьями. Думаю, если под конец такой длинной карьеры остается четверо-пятеро настоящих давнишних друзей, можно считать, вам просто повезло. Что касается меня, то это, конечно же, Коко [Коринн Шваб, его персональная ассистенка, начиная с 1973 года. – прим.ред.], Тони я знаю с 1968-го – 1969-го [с 1967-го. – прим.перев.], а Джорджа и Джоффри с... подожди-ка... с кем же из них я познакомился в первую очередь? Сначала я познакомился с Джоффри, и было это... о, Боже... 50 лет назад (лукаво ухмыляется). Это просто пугает, разве нет?

RS: А вы еще помните, как впервые заговорили с ним?

Bowie: Нет, но я помню, как началась наша дружба. Это было в то время, когда мы независимо друг от друга начали слушать поп-музыку, нам было примерно по восемь лет. Поэтому мы стали такими большими друзьями – мы оба просто ОБОЖАЛИ Фрэнки Лаймона И Тинейджеров, мы заучивали все их песни наизусть, сидели в саду и пели (поет): "I’m not a juvenile delinquent, no, no, no, I’m not" ["Я вовсе не малолетний преступник, о нет-нет-нет"] или еще что-нибудь, к примеру – "My boy lollypop, de doo de doo, you make my heart go", - это кажется, пела Милли. Такого рода штуки.

RS: Вы играли при этом на каких-нибудь инструментах?

Bowie: Нет, мы еще не умели играть. Мы обнаружили в себе талант без всякого особого учения петь на два голоса; мы были, так сказать, приятелями по пению. А потом, в другой школе я познакомился с Джорджем, немного позднее, чем с Джоффом. Мы с Джорджем были вместе в одном бойскаутском отряде, ездили вместе в лагерь, основывали скиффл-группы и пели вещи Лонни Донегана. Ты знаешь Лонни Донегана? [слева - 2.10.02 - с Джорджем Андервудом и Джоном Кембриджем]

RS: Да, это который – "Does Your Chewing Gum Lose Its Flavor On The Bed Post Overnight?".

Bowie: Да, но гораздо важнее было то, что он познакомил белую английскую публику с певцами, вроде Биг Билла Брунзи. Он, так сказать, единолично сделал блюз известным в Англии, хотя и играл эти песни в виде скиффла. Он пел "Rock Island Line" Лидбелли, и мы думали: "ух ты, это еще что за музыка?!" Конечно, поначалу мы воображали, будто это его собственные вещи, но потом нам стало любопытно, и мы раскопали, что на самом деле он поет песни черных американцев, песни сборщиков хлопка. Именно он приобщил нас к этим песням. Вообще, именно скиффл в Британии развязал этот ритм-энд-блюзовый бум, потому что люди, вроде Алексиса Корнера начинали как скиффл-музыканты, а из группы Алексиса Корнера вышли Роллинг Стоунз, и так далее. Если раскрутить все это назад, то возвращаешься к Лонни Донегану. Окей, он пел и парочку глуповатых вещиц, но если взглянуть на всю его работу в целом, то это большей частью старые блюзовые песни, которые он заново интерпретировал. Даже знаменитые чайные басухи – это всего лишь адаптация афро-американского роrch bass, верандового баса.

RS: Верандового баса?..

Bowie: Да, они использовали целую веранду в качестве корпуса к басовому инструменту. Брали палку от метлы (Боуи встает и изображает бас-верандовую пантомиму) или жердь, привязывали к ней веревку, потом продырявливали веранду, втыкали туда жердь, и – бум, бум, бум – вся веранда начинала вибрировать басовыми звуками. Ну разве не фантастика?

RS: Немного глупо, если хочешь поехать в турне. Приходится приглашать всех слушателей к себе домой...

Bowie:...Или брать с собой веранду! (Хохочет.) То, что Лонни Донеган сделал с коробками из-под чая, это была походная веранда. Потрясающий парень, просто потрясающий. Ирландец! Даже не англичанин.

Источник: night-spell.livejournal.com